Блог о.Сергия Кондакова

Преподобному Максиму выпало отстаивать истину православия в одну из самых трагических для христианства эпох, когда историческая, «воинствующая» и «странствующая», Церковь, казалось бы, потерпела полное поражение. Атакована она была в очередной раз «изнутри», посредством ереси. На этот раз это была ересь монофелитства – искусственно созданное придворными архиереями учение, целью которого было достижение церковно-политического единства в империи путем на первый взгляд неприметного, чисто формального в глазах тепло-хладного большинства компромисса с огромной по числу последователей ересью монофизитства.

Но в глазах верного божественной истине святого Максима этот вымощенный благими намерениями союз с еретиками выглядел изменой православию, искажением в самой христианской вере, по сути, отречением от Христа. В одном из ответов своим гонителям, упрекавшим его в фанатичном, как им казалось, упорстве, цена которого – вожделенное для них гражданское согласие, мир и благополучие, преподобный Максим кратко сформулировал основную задачу, которая стоит перед каждым христианином, в какую бы историческую эпоху он ни жил, и в зависимости от решения которой находится его вечная жизнь: «Я думаю не о единении или разделении римлян и греков, а о том, чтобы мне не отступить от правой веры» (Изложение прения 7).

Преподобный Максим Исповедник не был политическим диссидентом, его нельзя упрекнуть в безразличии к судьбе Византийской империи, в которой он жил, к благополучию народа, к которому принадлежал. Но он, по заповеди Спасителя «ищите прежде всего Царства Небесного», не мог ради каких бы то ни было, даже самых благородных и возвышенных, но все-таки земных преходящих благ поступаться благом вечным, жертвовать божественным даром истинной веры. В противостоянии еретичествующей иерархии и поддерживающей ее императорской власти прп. Максим не только словом, но и делом явил неизменное, данное Самим Христом, утвержденное апостолами и выраженное святыми отцами православное учение о Церкви: что она есть, на каком основании она созидается в земной истории, по каким признакам ее можно отличить от подделок.

Актуальность этого свидетельства прп. Максима возрастала с каждой церковной эпохой, и не будет преувеличением сказать, что в настоящее время это свидетельство стало своего рода заветом великого Исповедника, хранителем которого должен быть каждый желающий сохранить верность Богу христианин.

В самом конце жизни прп. Максима был период, когда фактически весь епископат всех патриархатов, включая Римский, наиболее независимый в то время и сопротивлявшийся распространению монофелитства до последнего, вступил в общение с еретиками и отпал тем самым от православия. Зримую Церковь в Византийской империи представляли тогда только сам святой Максим и два его святых ученика, два Анастасия, пресвитер и монах. Церковь символически сжалась в тот момент до размера, соответствующего буквальному значению Христовых слов: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я посреди них».

«Вчера, в восемнадцатый день месяца, который был Преполовением Святой Пятидесятницы, – пишет прп. Максим одному из двоих своих верных учеников, – патриарх объявил мне, говоря: "Какой Церкви ты? Византийской, Римской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской? Вот, все они с подвластными им епархиями объединились между собой. Итак, если ты, как говоришь, принадлежишь к Кафолической Церкви, то соединись, чтобы, вводя в жизнь новый и странный путь, не подвергся тому, чего не ожидаешь".

Я сказал им: "Бог всяческих объявил Кафолической Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что Он исповедал Его (Мф. 16, 18). Впрочем, я хочу узнать условие, на котором состоялось единение всех Церквей, и если это сделано хорошо, я не стану отчуждаться"» (Письмо Анастасию).

В этом диалоге патриарха-еретика и не имевшего даже священнического сана монаха-исповедника кратко выражены два различных понимания Церкви, две модели ее устройства, два противоположных толкования данного ей обетования ее Божественного Главы: «На сем камне созижду Церковь Мою и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18).

Первое понимание стало нормативным в католицизме, хотя к нему склоняется сейчас, пусть и с некоторыми оговорками, и большинство из тех, которые именуют себя православными. Обетование быть «камнем», на котором в истории созидается Церковь, дано, согласно этому пониманию, непосредственно и лично Петру и его преемникам – римским епископам (или административной структуре поместных Церквей, согласно «православной» версии). Выходит, что историческая Церковь Христова получает постоянную земную прописку по одному и тому же определенному адресу, привязывается к конкретным земным координатам – к римской кафедре (к официально признанным первым кафедрам поместных Церквей, согласно «православной» версии). С этим земным адресом якобы и связал Себя неразрывно Христос: «Где римский папа («коллективный иерархический папа», согласно «православной» версии), там и Я буду до скончания века; где римский папа (или «коллективный папа»), там и будет пребывать Моя истина».

В рамках этого понимания Церковь есть, прежде всего, всемирная земная организация, единая административная структура, а все прочее – безошибочное вероучение, действенные таинства, само спасение – обязательно должно приложиться ей, согласно обетованию Христа. С этих позиций смотрели на Церковь гонители прп. Максима.

Но сам святой Исповедник смотрел на Церковь под противоположным углом зрения: «Бог всяческих объявил Кафолической Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что Он исповедал Его» (Мф. 16, 18). Преемником Петра и соответственно «камнем», на котором историческая Церковь строится, согласно этому, действительно православному пониманию, становится всякий истинно верующий во Христа и право исповедующий Его. Связь между правой верой, собственно православием, и земной церковной организацией, возглавляемой епископами, имеющими апостольское преемство, здесь обратная: тем, которые во что бы то ни стало сохранят неизменную истину веры, открытую Самим Отцом Небесным, дана будет, по обетованию Спасителя, церковная иерархия, дарованы будут действенные таинства, будет в полноте подаваться спасающая благодать Пресвятого Духа.

Отсюда следует и православное понимание соборности. Соборность (кафоличность) – это не количественная (большинство в эпоху прп. Максима, как и во многие другие эпохи, как раз заблуждалось), или административно-иерархическая (весь епископат тогда пал в ересь) категория, а причастность нераздельной божественной истине, в целости пребывающей там, где она хранится и возвещается.

Отсюда же следует и православное понимание церковных соборов – не как автоматически безошибочно действующих инструментов в руках священноначалия, – а как одного из органов неизменного благодатного свидетельства, когда православные епископы, собранные от разных концов земли, свидетельствуют не о сиюминутном единстве друг с другом в отстаивании преходящих корпоративных интересов, но о своем вечном единстве с Самим Христом, апостолами и святыми отцами, единстве в неизменной раз и навсегда данной вере. «Те соборы благочестивый канон Церкви признает святыми и принятыми, которые одобрила правота догматов», – говорит прп. Максим (DsB 4).

И еще одну архиважную для нашего времени истину о Церкви запечатлел прп. Максим своим исповедническим подвигом. Вера Христова и ее исповедание – дарование Божие всем верным, всей Церкви, она не может быть частным делом частных лиц или отдельных каст в церковной организации. Хранителями веры и блюстителями ее неискаженного исповедания являются не только церковные иерархи, но и весь церковный народ. И каждый христианин ответствен не только за сохранение чистоты веры в своей собственной душе («верю в душе» – очень двусмысленное с православной точки зрения выражение), но и за то, какого качества «правило веры» содержится и преподается в общине (приходе, епархии, поместной Церкви), к которой он принадлежит, какое «правило веры» исповедуют те, с кем он пребывает в молитвенном и евхаристическом общении.

Как приобщение спасительных плодов веры, единожды переданной святым, христианин усваивает через Церковь, через участие в ее молитве и таинствах, так и отравление ядом ереси происходит не только через собственное активное исповедание и отстаивание ее, но и через пассивное соучастие в ней – через молитвенное и евхаристическое общение с еретиками. «Поэтому будем всеми силами остерегаться, – пишет другой великий учитель Церкви, последователь учения прп. Максима в следующем VIII столетии прп. Иоанн Дамаскин, – чтобы не принимать причастие от еретиков, ни давать им. Ибо не давайте святыни псам, говорит Господь, и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф. 7, 6), чтобы нам не сделаться участниками зловерия и осуждения их. Ибо, если оно (таинство Евхаристии – ред.) несомненно есть соединение со Христом и друг с другом, то мы обязательно свободным выбором соединяемся и со всеми теми, кто вместе с нами причащается. Ибо соединение это происходит добровольно, не без нашего намерения. Ибо все одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10, 17), как говорит божественный апостол».

Церковное единство возможно только в истине, в православии. Вне истины, при безразличии к ней, на основе каких-либо вероучительных компромиссов, при игнорировании или замалчивании правых догматов не может быть церковного единства, а только временное единство мира сего. Ищущий последнего в ущерб вечной истине, разрывает свое единство с апостолами и святыми отцами, с Самим Христом, отпадает от единства Церкви.

Всякая ересь подлежит анафеме, отлучению от Церкви, провозгласил II Вселенский Собор в своем 1-м правиле. И тот, кто вступает в религиозное общение (в молитве, богослужении, таинствах) с еретиками и сам подпадает под эту анафему. Установление Святого Духа не может быть отменено человеческим произволом, сколько бы он ни прикрывался хоть высокими иерархическими званиями, хоть мнением большинства голосов. Когда сторонники основанного на компромиссе в вере единства в очередной раз пытались, ссылаясь на авторитет иерархии и на авторитет большинства, склонить прп. Максима на свою сторону и вынудить его вступить в евхаристическое общение с ними, он оставался непреклонен. «И говорят они: "А если все-таки соединятся со здешними римляне, что сделаешь?" Святой ответил: "Дух Святый анафематствовал чрез апостола (Гал. 1, 8) даже ангелов, вводящих что-либо новое и чуждое проповеди [евангельской и апостольской]"» (RM 7).

Земную жизнь прп. Максим закончил изгнанником, потерпев, казалось бы, поражение со стороны своих гонителей-еретиков. Но его исповедническая смерть, будучи образом смерти Христа – Победителя смерти, стала залогом скорой победы православия в Византии: состоявшийся менее чем через два десятилетия после кончины святого VI Вселенский Собор стал торжеством исповедуемого прп. Максимом учения, привел к восстановлению земной канонической Церкви через восстановление в ней неповрежденной Христовой веры. В очередной раз была подтверждена истинность древнехристианского афоризма «кровь мучеников – семя Церкви». Временное, в мире сем поражение Исповедника оказалось только ступенью к его последней победе – к прославлению в Царстве Бога Всевышнего, в торжествующей небесной Церкви святых.

М: Узкий путь, 2010.